Тексты / Публикации / 15.03.2013

Хулио Иглесиас

Хулио Иглесиас, самый, наверное, знаменитый испанский певец всех времён, совершает накануне своего 70-летия мировое турне. Информационный повод - выход его очередного, 78-го, что ли, по счёту, диска.

Он был в России и Украине: Санкт-Петербург, Днепропетровск, Ростов-на-Дону.
И в Москве!

Место и люди

Государственный Кремлёвский Дворец старожилы и музыкальные менеджеры по старинке называют КДС - Кремлёвский Дворец съездов. Огромное стеклобетонное сооружение, воздвигнутое Хрущёвым "чтобы не хуже, чем в Китае" в 60-е годы. Привычно чудовищно, так что все смирились: ничего не попишешь.

Пять тысяч семьсот мест. На Иглесиаса, по официальным данным, было продано 5 тысяч. Цены билетов - от 2 000 до 40 000 (якобы, вместе с банкетом для избранных после). Спекулянты, которых в кассах КДС было больше покупателей, предлагали, в основном, билеты по 4-5 тысяч. На входе же в Кремль дамы спрашивали билеты по 2.

Большая часть аудитории - женская, старше 40, скорее даже 50+. Очень приятные, небеспокойные лица, "московская интеллигенция". Мужчины - только в сопровождении супруг.

В буфете перед концертом - разнообразие спиртных и безалкогольных напитков, дежурные театральные бутерброды с колбасой и рыбой. Старающиеся выглядеть вежливыми официанты - среднего возраста бойкие мужички, как "раньше" (до перестройки) в валютных барах.

Начало

Угрожающий голос, напомнивший тем, кто постарше, интонации диктора Кириллова во время оглашения очередного некролога очередному бывшему генсеку, загоняет гостей в зал, потому что после третьего звонка "допуск будет прекращён"!
Так прямо и сказал: "допуск".
(На самом деле, во всё время концерта можно было легко перемещаться: дамы-служительницы вполне милы, приветливы и с пониманием).

Все ждали: а как же маэстро явит себя на сцене.
Оркестр всё себе чего-то настраивался. Приятное оживление в зале: никто никогда не ждёт, что концерты поп-музыки начинаются ровно в 19.00.
Появляется Александр Коган, обаятельный молодой певец, сопровождающий Иглесиаса в его российской части мирового тура. Исполняет три песни на русском языке, получает овацию от какой-то части зала и с десяток огромных разнообразных букетов. Словно ему исполняется 75 и он привычно отмечает свой юбилей "на работе", как все они любят говорить, на сцене КДС.
В финале концерта Александр вместе с Иглесиасом споёт ещё пару песен на английском. А Хулио расскажет, что Коган - сын его друга, с которым они часто видятся в красивом замке где-то во Франции, в США, многообещающий певец.

Появление

Звучат аккорды песни "Амор" (любовь) - одной из визитных карточек Хулио Иглесиаса - и прожектор выводит из левого закулисья самого.
Чёрная безупречная тройка, белая рубашка, идеальная причёска. То, что все помнят, любят и ждут.
Вздох облегчения, радость, благодарные аплодисменты. В зале чувствуется: как здорово, что мы всё-таки пришли на Иглесиаса. Удивительная атмосфера заслуженной любви.

Рассказы от первого лица

Всего на сцене Иглесиас проведёт ровно два часа (чуть больше). В первой части между песнями он делится своими впечатлениями и воспоминаниями (весь концерт он говорит по-английски с весьма сильным акцентом):

- впервые оказался в Москве в 7-летнем возрасте (родился в 1943-м), бывал тут раз сорок, люблю Россию и русских
- в этом зале впервые выступал 35 лет тому назад, сразу полюбил
- музыка Латино - музыка любви, поэтому 8 детей (перечисляет имена, при "Энрике" - овация), Энрике все знают, он свободно говорит по-русски, кстати
(сын Энрике назван в честь знаменитого итальянского тенора Карузо)
- однажды Паваротти должен был лететь в Южную Африку, но его самолёт не был готов, тогда я ему предоставил свой; когда самолёт вернулся, пилоты передали мне его записку: "Мы встретимся в раю". Что это означает? А вот ведь:

Иглесиас поёт заменитую песню Карузо по-испански, потом она ещё прозвучит и по-итальянски, и по-английски (вместе с Александром Коганом):

Здесь, где играют блики на глади морской  И дует сильный ветер,  На старой террасе,  С видом на залив Сурриенто,  Мужчина обнимает,  Заплаканную девушку.  И вдруг, уже без дрожи в голосе,  Снова начинает петь   Ты мне нравишься,  Ты мне так сильно нравишься,  Закован в цепи я,  Сгорает сердце, рвет мне вены кровь моя…

Увидел отблески на море,  Размышлял о ночах там, в Америке,  Ах, это всего лишь фонари  И бледный след от винта лодки…  Он услушал боль в звучании музыки  И встал из-за рояля,  Но когда увидел луну,  Показавшуюся из-за облаков,  В тот миг признал бы совершенством даже смерть.  Взглянул в глаза прекрасной девушки,  Глаза зеленые, как море,  Слеза предательски сверкнула,  Как тяжко иногда дышать…

(перевод Mirzoyan, http://it.lyrsense.com/lucio_dalla/caruso-ld)

Слёзы на глазах Иглесиаса, ему трогательно созвучно внимает весь зал.

Зал

Особенно шумно принимали всем известные песни: "Натали", "О, мамми блю".
Попытки Иглесиаса спеть "всем вместе" ни разу не увенчались успехом. Даже когда, уже в самом конце, Коган просил об этом по-русски. "Не-а".
Некая стеснительность, скованность, и растерянность, незнание большинством ни одного иностранного языка... Впрочем, это не уничтожало очевидной любви между Иглесиасом и залом.
Во время этих попыток было заметно и недовольство самим собой ("Что ж я, такой старый уже, не смогу завести этих?!"), и раздражение аудиторией. Однажды он даже буркнул в микрофон по-английски: "О, китайцы поют лучше русских!"
Те, кто понял, засмеялись. Остальные продолжали вежливо улыбаться.

Самыми шумными были кубинцы - человек 30 где-то в сороковых рядах партера (3-4 тыс.рублей за билет) и итальянцы (их побольше было) в партере (от 8 тыс.). Кубинцы время от времени просили какие-то конкретные песни, что-то кричали по-испански, итальянцы дружно подпевали и размахивали поднятыми вверх руками.

Галёрка (за сороковыми рядами и на балконах) была гораздо активнее и веселее.
Партер по центру зала оставался недвижным квадратом, вежливо аплодировавшим в конце каждой песни. На откидных сидениях вокруг этого квадрата кое-где боком к сцене сидели внимательные охранники с наушничком в ухе.

Подтанцовка

Стройные худенькие девушки в чёрных красивых открытых платьицах в правом крыле сцены сопровождали своими изящными движениями многие песни Иглесиаса. Они были так молоды, что у них даже коленки были не вполне женственны. Подпевали.
Под самый конец Иглесиас спел с двумя из них по песне. Первой, самой худенькой и угловатой, оказалось 19 лет. Иглесиас с гордостью сообщил об этом залу, призывая аплодировать юной красотке. Тёмные костюмы в партере аж переглянулись.

Второй - блондинке - он задал вопрос: "Where're you from?" ("Откуда ты"?). "С Украины". И тут впервые партер совсем уж искренне засмеялся и захлопал. Впрочем, почти всему залу понравилось то, что у Иглесиаса в подтанцовке не только девятнадцатилетняя малышка, но и зрелая блондинка с Украины.
Песни с девушками были вполне эротичны: взаимные поглаживания ладонями, обнимания, сцепленные пальцы. С блондинкой маэстро в финале англоязычной песни вообще целовался прям взаправду.

Потом сам Иглесиас по английски объяснял (в основном партеру, как показалось), помогая себе жестами: "Вы русские, думаете, наверное, что мы ЭТО?". "Нет!" Решительно рубит воздух рукой с микрофоном. "Здесь (показывает на сцену) - мы - нет!".
Показывает на себе ладонью от пояса вверх до шеи - и поднимает большой палец вверх (как у нас демонстрируют: "да, всё здорово!"), закидывает голову, обозначая вдохновение.
Показывает на себе рукой от пояса вниз, и тут же большим пальцем - вниз (как при гладиаторских боях: "убить!)". Убедительно укоризненно качает головой, глядя на кого-то в первых рядах партера. Смеётся: " С ними я чувствую, что мне 46. А хотелось, чтоб всегда оставалось 32. Но мне 69".

Иглесиас

Когда он появился на сцене, было заметно, несмотря на всем привычный лоск, что ему не 46. Вообще, в самом начале он не выглядел выспавшимся: на больших экранах это было отчётливо видно.
Поразительным образом с каждой песней он преображался. Через 20 минут после выхода уже не вспоминалось про его возраст. Даже когда он рассказывал про то, что он знал Брежнева.
Иглесиас провёл на сцене 2 часа (чуть более). Пел песни на разных языках Почти половина из них "не принадлежали ему", как он выразился. Он пел песни из Стинга, Джорджа Майкла, Синатры (разумеется, I did it my way)... Много на английском языке.
Иногда он фальшивил и даже прерывался, чтобы откашляться, пил много воды.

Жестикуляция его казалась (порою) чрезмерной, метафоры звучали более чем непривычно ("музыка звучит у меня в желудке (показывает, где у него живот) и поднимается-поднимается до самой макушки" - кхм)...
..Поглаживание обнажённых рук и плеч 19 (?)-летней полуодетой курносой девчонки на глазах у влюблённой в него, но сдержанной женской публики...
...Безуспешные попытки спеть вместе с этой же публикой и раздражение собою за неудачи (китайцы лучше!)

Но голос! Музыка! Жесты, движения! Те самые песни...
Тот самый образ! Тот самый? - недоступно притягательный... Но нет ведь: ведь вот только что. Мы сами видели и слышали!
Ему 70 лет?!

Тысячи людей покидали дурацкий (да и чёрт с ним!) КДС по по-дурацки перекрытым ФСО (что с них взять?) выходам. И выходили в привычно тёмную и привычно прекрасную Москву.

Лица 5 тысяч людей, которые попали на концерт этого удивительного испанца, несостоявшегося (и слава богу!) вратаря, теперь были ещё более теплыми и ещё более не по-московски спокойно радостными, чем в минуты ожидания появления Хулио Иглесиаса на сцене:

"Как здорово, что и у нас есть Хулио Иглесиас!"

P.S. На следующий (после Иглесиаса) день в КДС назначен концерт Стаса Михайлова.

P.P.S. Сам Хулио отправился в Ереван, а потом на Филиппины